Генерал-полковник Андреев Андрей Матвеевич

В этой книге полковник Андреев упоминается два раза. Первый раз в связи с обороной Сестрорецка, как зам. командующего 23-й армии (зам. по охране тыла армии. В.А.), а второй раз при описании боёв на «Невском пятачке». Первый отрывок есть расширенный вариант текста, содержащегося в книге Андрея Матвеевича на стр. 27,28. Второй отрывок интересен тем, что его дополняет рассказ одного из бойцов, сражавшегося на «Пятачке», и попавшего в плен.

«Военная литература«: militera.lib.ru

Книга на сайте: militera.lib.ru/db/luknitsky_pn/index.html

Иллюстрации: militera.lib.ru/db/luknitsky_pn/ill.html

Источник: Блокада Ленинграда (blokada.spb.ru)

Аннотация издательства: В годы Отечественной войны писатель Павел Лукницкий был специальным военным корреспондентом ТАСС по Ленинградскому и Волховскому фронтам. В течение всех девятисот дней блокады Ленинграда и до полного освобождения Ленинградской области от оккупантов, постоянно участвуя в жизни города-героя и во многих боевых операциях – сначала при активной обороне, а потом в наступлении, – писатель систематически, ежедневно вел подробные дневниковые записи, которые и составили ныне три книги эпопеи «Ленинград действует…». В них дана широкая картина гигантской битвы, жизни и быта героических защитников Ленинграда. Содержание эпопеи составляют только подлинные факты. Первая, вторая и третья книги дневника были изданы «Советским писателем» в 1961, 1964 и 1968 годах. Теперь они впервые издаются вместе.

Во второй половине августа части нашей армии попали в окружение под Выборгом. И в то время, когда балтийские моряки, пограничники, оставленные для заслона подразделения армии в самом Выборге и на островах Выборгского залива дрались, проявляя поразительную стойкость (остатки их были эвакуированы на кораблях в Кронштадт и Ленинград 1 сентября), другие, прикрываемые ими части, уничтожив по приказу командования свою технику, стали выходить из окружения мелкими группами. И вдоль всего побережья Финского залива, вдоль Приморского шоссе, по густым лесам и болотам, меж озер, наперерез рекам, началось безрадостное отступление. Оно остановлено только два-три дня назад…

Отдельные окруженные врагом группы, подразделения и гарнизоны приморских укреплений, защищаясь, стояли насмерть и погибали до единого человека. Другие группы, изолированные, потерявшие ориентировку и связь в дремучих лесах, оказывались деморализованными. Но всюду находились стойкие, инициативные люди, чаще всего коммунисты и комсомольцы, которые организовывали сопротивление, ободряли, объединяли упавших духом, выводили и до сих пор выводят их к линии старой границы, где вдоль реки Сестры Ленинград ограждается с севера главным рубежом – прежним укрепрайоном.

В конце августа было два-три критических дня, когда, почти не встречая отпора, враг мог прорваться через этот рубеж к Ленинграду.

В эти страшные дни 30-31 августа решающую роль сыграли мелкие, самостоятельно действовавшие подразделения, задержавшие врага до подхода к Сестрорецку и Белоострову подкреплений, экстренно двинутых из Ленинграда, в частности балтийцев, которые были сняты с кораблей флота и спешно сформированы в отряды морской пехоты.

На Сестрорецком направлении важную роль сыграл истребительный отряд Осовского. Мне известно, что он в самый критический час оказался единственным, ставшим на пути вражеских передовых частей к Сестрорецку.

Танки под Сестрорецком

Расскажу об этом деле не с чужих слов, записанных мною в начале сентября, а со слов Л. И. Осовского, с которым мне удалось встретиться на передовой линии фронта только поздней осенью 1941 года в 3-м полку Кировской дивизии народного ополчения, занимавшем в ту пору уже надежно укрепленный рубеж в районе Курорта и Сестрорецка.

Анатолий Иванович Осовский родился в 1909 году, в городе Тотьма, Вологодской области, окончил шесть классов школы, в 1938 году вступил в партию. Перед войной служил в Териоках, руководил трестом кинофикации Карельского перешейка. Когда я встретился с ним в Курорте, он уже имел звание старшего лейтенанта. Вот его рассказ, записанный мною дословно.

«25 июня вступил в организованный здесь истребительный батальон. Сначала был командиром взвода, затем – политруком роты. Командиром отряда был Побивайло из школы по подготовке комсостава НКВД.

В первые дни работа в батальоне сводилась не только к тренировке бойцов и несению караульной и разведочной службы, но и к обучению людей, которые должны были быть призваны в РККА. Работали по двенадцать – тринадцать часов в день, с выходами в поле; выполняли одновременно боевые задачи – охраняли отдельные участки железной дороги, занимались поисками парашютистов. И, судя по тому, что на участках, охраняемых другими отрядами, бывали случаи диверсионных взрывов, а на нашем участке таких случаев не было, охрану несли хорошо. Так было до 22 августа.

22 августа я выпросился в партизанский отряд, был принят бойцом, но уже через три дня меня утвердили командиром отряда. Мы занялись экипировкой, подготовкой и изучением всего, что нам могло понадобиться, вплоть, например, до приемов джиу-джитсу.

31 августа отряд поступил в распоряжение 23-й армии, в тот же день получил задание выехать в Териоки, уточнить там обстановку и постараться проникнуть в тыл финнам. Если же это не удастся, то сделать базу за Кел-ломяками и действовать по указаниям разведотряда армии. Базу мы создали и первого сентября прибыли в Сестрорецк. Я явился с докладом к секретарю Сестрорецкого горкома партии и начальнику местного НКВД и, когда в моем присутствии было доложено разведчиками, что на Сестрорецк движется группа танков и пехоты противника, попросил разрешения выйти навстречу противнику и задержать его.

Мобилизовал одну автомашину и выехал с двадцатью шестью человеками. В двух километрах от Сестрорецка встретил нескольких бойцов, которые подтвердили, что в трех-четырех сотнях метров идут танки и пехота, да и мы слышали их стрельбу из орудий и пулеметов. Мы сошли с машины, рассыпались по сторонам дороги и расчлененным строем, выслав разведку, стали продвигаться вперед. Пройдя метров четыреста по леску, в местности «Таможня», между Оллила и Курортом, увидели стоящий на пригорке у дороги танк, который стрелял из орудия по нашему тылу и строчил из пулемета по обочине дороги.

Распределив людей вдоль дороги, я с бойцом Большаковым прополз метров пятьдесят вперед и залег на середине дороги, за оставленным здесь разбитым трактором. Затем, заметив лучшее прикрытие – небольшой песчаный ремонтный карьерчик у самой дороги, переполз туда. Меня не заметили, и, все время стреляя, танк очень медленно и осторожно приближался. Через несколько минут ко мне приполз боец Севрин:

- Без меня командир быть не может!..

Приблизительно минут через сорок танк пошел вперед быстрее. Когда он был метрах в двадцати от меня, я встряхнул противотанковую гранату и, едва танк приблизился еще метров на десять, выскочил и метнул ее под левую гусеницу. Раздался взрыв, танк с порванной гусеницей развернуло боком ко мне. Севрин подал мне вторую гранату, я швырнул ее, она упала у самого танка, порвала правую гусеницу и ведущие колеса. Это был танк Т-3, средний, германский. Кроме меня, по гранате бросили Большаков и Севрин. Но пулеметы танка продолжали бешеную стрельбу. Выглянув, я заметил, что люк танка открыт. Оказывается, в это время двое из экипажа танка пытались удрать. Один из них был убит выстрелом товарища Эхина, охранявшего нас метрах в пятидесяти. В открытый люк я бросил гранату РГД-33, после чего танк замолк и оказался окончательно выведенным из строя. Был я тогда, бросая гранаты, спокойнее, чем сейчас, – таков был азарт!..

В тот же момент на расстоянии около ста метров показался большой башенный танк, открывший стрельбу из пулемета по всей местности. Одновременно с правого фланга появился третий танк, средний, который тоже открыл стрельбу и пытался пойти в обход, но, наткнувшись на сырую, топкую местность (около реки Сестры), повернул обратно. По бокам от большого танка двигалась пехота – сорок – пятьдесят человек. Мы открыли огонь из винтовок, а Эхин – из имевшегося у него автомата. Движение врага приостановилось: мы боялись их, а они – нас, не зная, сколько нас здесь. Я тут же уполз к своим: нас набралось примерно человек сорок, так как с нами было человек пятнадцать примкнувших, из тех, что отступали и встретились с нами.

Противник остановился. Танк повел огонь из башни, а пехота – из винтовок. Но огонь противника не приносил нам ущерба, наша позиция на скате высотки оказалась удачной. В перестрелке мы провели более двух часов. Танк стал бить шрапнелью. Разрывы приходились у нас над головой. С правого и левого флангов у нас не было никого. И я, зная, что позади имеется место, где танки могут пройти только по двум дорогам, ибо кругом вода, решил отвести отряд. Вывел его в район Ржавой канавки, немедленно окопался и приготовился встретить врага.

Через несколько часов я был вызван к заместителю командующего 23-й армией, полковнику Андрееву, который сообщил радостную весть, что нашему отряду А. А. Жданов объявил благодарность и приказал держать занимаемый рубеж.»

Книга посвящена истории Приволжского военного округа. Андрей Матвеевич упоминается в ней один раз, как командир 43-й стрелковой дивизии.

43-я стрелковая дивизия была сформирована в 1920-е годы в Великих Луках как территориальное соединение Ленинградского военного округа. Осенью 1937 года была передислоцирована непосредственно в Ленинград.

Участвовала в советско-финляндской войне. С 8.10.1939 входила в состав 50-го стрелкового корпуса. Заново переформирована 24.10.1939. В октябре находилась в Лемболово. 30.11.1939 перешла границу Финляндии в направлении на Памппала, где участвовала в боевых действиях до 20.12.1939. Затем в резерве 7-й армии. К началу 1940 г. дивизия передислоцировалась на передовую в район Пихкала-Юванрууки. 26.01.1940 находилась в составе 10-го стрелкового корпуса, 31.01 – 03.02.1940 в составе 34-го стрелкового корпуса, из которого попала в резерв 7-й армии, а оттуда 29.02.1940 была передана в 28-й стрелковый корпус и 1.03.1940 в 10-й стрелковый корпус. Принимала участие в боях на побережье Репола (12.03.1940). 1.04.1940 выведена от границ Финляндии. За участие в советско-финляндской войне дивизия была награждена орденом Красного Знамени.

Во время Великой Отечественной войны принимала участие в обороне Ленинграда, освобождении Эстонии. В состав дивизии входили 65-й, 147-й, 181-й стрелковые, 162-й артиллерийский полк. Завершила боевой путь в составе 67-й армии 3-го Прибалтийского фронта. За боевые заслуги удостоена почетного наименования «Тартуская».

После войны дивизия была дислоцирована в ПриВО. В 1957 году дивизия из стрелковой была переформирована в мотострелковое соединение, а затем – 469-й окружной учебный центр (Куйбышев).

Дивизией командовали:

Смирнов Илья Корнилович (01.1935 – 06.1937), комдив.

Бондарев Андрей Леонтьевич (04.1938 – 08.1939).

Кирпичников Владимир Васильевич (23.08.1939 – 10.09.1941), комбриг, с 05.06.1940 генерал-майор.

Андреев Андрей Матвеевич (11.09.1941 – 24.10.1941), полковник.

Антонов Константин Акимович (25.10.1941 – 15.01.1942), полковник.

Машошин Андрей Федорович (16.01.1942 – 06.05.1942), полковник.

Синкевич Ян Петрович (07.05.1942 – 26.01.1944), полковник, с 28.04.1943 генерал-майор.

Борисов Петр Васильевич (27.01.1944 – 09.05.1945), полковник, с 03.06.1944 генерал-майор.

Комиссары:

Иванов (~1940)

…

Начальники штаба:

Яковлев (~1940), майор

…

Состав в сов.-фин. кампании:

65-й сп, 147-й сп, 181-й сп, 200-й гап, 162-й разведбат, 369-й отд. танк. бат. (Уточнить несоответствие с текстом 162-й гап ~ 200-й гап – путаница с разведбатом?)

Полевая почта № 186 (~ 1940).

(с.367-368).

28 августа 1941 г. 05 ч 00 мин.

Характерной особенностью в вашем управлении армией 26- 27 августа Военный совет фронта отмечает незнание обстановки, отсутствие точных данных о противнике и положении своих частей, неуверенность в действиях и нетвердое управление войсками. Все это вы прикрываете разговорами о принятии мер, об отсутствии резервов и, как вывод из всего этого, обращаетесь к Военному совету фронта за разрешением отвести войска армии к старой госгранице.

Странно и чудовищно звучит это ваше пораженческое заявление об отводе войск к старой госгранице.

В этом решении вы проявляете неустойчивость, которая граничит с трусостью, и вместо максимальной мобилизации своей воли и воли подчиненных войск на борьбу за Ленинград вы поддаетесь воле обнаглевшего врага.

Военный совет требует перестать быть специалистами по отступлению, требует от вас и Члена Военного совета встать по-настоящему во главе армии, переломив в себе эти отступательные настроения, по-настоящему, по-большевистски взяться за поднятие духа и воли подчиненных войск на защиту Ленинграда.

«Ни шагу назад. Ленинград не отдадим врагу» – вот директива, под лозунгом которой вы должны проводить всю боевую и политическую работу по управлению войсками.

Военный совет фронта, с согласия Ставки, разрешает отвести части с линии Выборга на рубеж Хотакка, Ойнола, Ляхде, ур.Сумма, Кархула, Хярькке, Роккала. Но Военный совет вместе с тем приказывает вам, чтобы части ни в коем случае не покидали подготовленного рубежа по бывшей линии Маннергейма.

Одновременно с этим остановить противника, прорвавшегося в направлении Кивеннапа, и приступить к немедленной его ликвидации и восстановлению положения на фронте оз. Вуокси, оз. Муолан-Ярви.

Решение донести к 10.00 28 августа 1941 г.

В ваше распоряжение 28 августа направляется 708 сп 115 сд, пополненный людьми и материальной частью.

Командующий войсками Ленинградского фронта

генерал-лейтенант ПОПОВ

Член Военного совета фронта

корпусной комиссар КЛЕМЕНТЬЕВ

Начальник штаба фронта

полковник ГОРОДЕЦКИЙ

ЦАМО РФ. Ф. 217. Он. 1221. Д. 1. Л. 3-4.

10 сентября 1941 г.

9 сентября противник вел боевую разведку переднего края Красногвардейского УР, сопровождая действия разведывательных частей ударами авиации и сильным артиллерийско-минометным огнем. На остальных участках войска фронта сдерживали наступление противника.

1. 23-я армия. На лембаловском направлении 43 сд частично улучшила свое положение. Неоднократные попытки противника форсировать р. Сестра у Сестрорецка отбиты.

2. 8-я армия. Перегруппировавшись к левому флангу, с 5.00 наступала для восстановления утраченного 7 сентября положения. Наступление развивалось успешно и частично удалось продвинуться на 3-5 км, но в полном объеме поставленная войскам задача не выполнена. Наступление продолжается.

3. 42-я армия. К 20.00 противнику удалось вклиниться на передний край полевого заполнения Красногвардейского УР у Скворицы, Новая Пудость, Салези, Корпиково, клх. Новый Свет, Малое Замостье. Противник в этом районе ввел более 100 самолетов, которые группами не менее 30-40 штук одновременно бомбили и штурмовали войска на переднем крае, сделав до 14 вылетов за день. При атаках противник ввел на разных участках свыше 60 танков. Одна наша зенитная батарея подавлена и разбито несколько ДЗОТ. Нами подбито 27 танков противника, но отбросить его и восстановить положение не удалось. На 10 сентября намечена контратака для срыва сосредоточения противника и попытки его прорваться через передний край УР.

4. 55-я армия. Двумя полками 90 сд вновь овладела Сусанино. Однако этот удар не получил полного развития для помощи выходящему из окружения 41 ск. Передовые части этого корпуса ведут напряженный бой на южной окраине пос. Вырицы. Ночью организуется снабжение частей 41 ск горючим, продовольствием и боеприпасами самолетами. Командир корпуса т. Астанин выражает сомнение в возможности спасти технику из-за отсутствия горючего и физического истощения войск.

70 сд и по одному полку 168 и 90 сд под нажимом противника медленно продолжали отходить к переднему краю слуцко-колпинского участка Красногвардейского УР, оставляя заслоны по р. Черная фронтом на восток. Особо сильный нажим противника был в направлении Федоровская, где ему удалось подойти вплотную к переднему краю наших позиций по р.Ижора. Наступление противника поддерживалось атаками авиации группами по 30-40 самолетов.

4-я дивизия народного ополчения удержала свои позиции по западному берегу р. Тосна, оставив Усть-Тосно.

5. 115 сд, усиленная сводной дивизией (части 1 сд НКВД, отошедшие на правый берег р. Нева, сводный полк 21 УР и батальон моряков), улучшала оборону по северному берегу р. Нева.

6. 48-я армия. К 5.00 9 сентября закончила перегруппировку и сосредоточила гсбр по р. Мойка от оз. Синявинское, иск. пос. Михайловский; 286 сд – пос. Михайловский, Сиголово, Карбусель; 310 сд по р. Черная, Гонтовая Липка, Гонтово, Апраксин Городок и 128 сд – Верхняя Назия, иск. Апраксин Городок, Крутой Ручей, Антоновское. О результатах наступления на Мга командующий армией не донес.

7. За день в городе объявлялась ВТ 8 раз. Прорвались преимущественно отдельные самолеты, ведущие разведку.

8. Ночью произведен налет на город до 20 самолетов, которые сбросили фугасные бомбы. Результаты бомбежки устанавливаются, донесение будет послано особо. По предварительным данным, нашей зенитной артиллерией сбито 5 вражеских самолетов.

К. ВОРОШИЛОВ А. ЖДАНОВ

ЦАМО РФ. Ф. 249. Оп. 1544. Д. 112. Л. 59-61.

В августе 1941 года значительные силы противника развивали наступление со стороны Выборга. Наши войска, растянутые на больших участках фронта, вели оборонительные бои, но на стыках их образовывались бреши.

31 августа вражеские войска заняли Териоки (ныне город Зеленогорск, административно часть Ленинграда).

Части 23-й армии заняли рубеж обороны к северу от Сестрорецка. 6 сентября 1941 года в ожесточенных боях враг был остановлен в районе Лемболовских высот. А вскоре советское командование предприняло в районе севернее Васкелова решительные контрмеры.

Двигаясь из Рауту (Сосново) вдоль железной дороги на Ленинград, авангарды противника пересекли небольшую речку Вьюн между озерами Лемболовским и Гупуярви, захватили деревни Троицкое и Симолово и изготовились к броску на станцию Васкелово.

19 сентября пехотные подразделения 43-й стрелковой дивизии, совершив обход по болотам, неожиданно ударили во фланги финнам и выбили их из захваченных деревень. Наступавшим помогла полковая артиллерия. Противник не решился пробиваться к Васкелову. Днем позже советские войска нанесли врагу удар под Белоостровом. Главной силой в этой операции был 181-й стрелковый полк под командованием Героя Советского Союза Х.М Краснокутского. Атаковавшим стрелкам помогли саперы, пограничники, ополченцы-кировцы, а также бойцы Сестрорецкого батальона и местного партизанского отряда.

(181-й полк входил в состав 43-й дивизии, В.А.)

Операция началась в 6 часов утра артиллерийской подготовкой. На врага обрушился сильный огонь пушечного и гаубичного полков, бронепоезда, орудий кронштадтских фортов и береговых батарей. Потом в атаку пошли пехота и танки. К 9 часам утра неприятельское сопротивление в Белоострове было сломлено. Враг поспешно отступил за реку Сестру. Поселок был освобожден. Советские войска накрепко закупорили финским частям дорогу на Ленинград. Фронт на Карельском перешейке почти три года оставался недвижимым.

С осени 1941 до лета 1944 года стойко держали рубеж обороны на Карельском перешейке воины 23-й армии. Бывшая линия обороны отмечена четырьмя памятниками, входящими в Зеленый пояс Славы.

НА пологом склоне возвышенности северного берега реки Муратовки, на 39-м километре шоссейной дороги Ленинград-Приозерск, стоит мемориальный комплекс «Лемболовская твердыня», отмечающий место, где в сентябре 1941 года части 23-й армии остановили врага. В комплекс входят вертикальная стела «Матерь-Родина» и два пилона. На первом (под условным названием «Фрагмент боя») высечены барельефы советских воинов, на втором – даты обороны. На памятном камне надпись:

Сборник содержит воспоминания участников боёв на Невском пятачке, в том числе и ветеранов 86-й стрелковой дивизии.

* * * * *

«Наконец стали подходить подкрепления. 18 октября прибыла 265-я стрелковая дивизия полковника Г.К. Буховца. В период с 20 по 28 октября в состав НОГ вошли 86-я стрелковая дивизия и 20-я дивизия НКВД полковников А.М. Андреева и А.П. Иванова, а в первых числах ноября – 168-я стрелковая дивизия генерал-майора А.Л. Бондарева». (В.Ф. Коньков, стр. 94).

«На небольшом расстоянии друг от друга находились врытые в отвесный берег Невы блиндажи и землянки нескольких штабов стрелковых дивизий: 86-й – полковника А.М. Андреева, 168-й генерала А.Л. Бондарева, 115-й – полковника А.Ф. Машошина, 265-й полковника Г.К. Буховца и 20-й дивизии НКВД полковника А.П. Иванова», (С.Н. Борщёв, стр.159).

«24 октября в связи с назначением полковника А.А. Дарьина заместителем начальника штаба 55-й армии в командование нашей дивизией вступил полковник А.М. Андреев.

Гитлеровцы, просматривали с высокого железобетонного здания 8-ой ГЭС, с зольных горок, с насыпи узкоколейной железной дороги, из рощи Фигурной и со стороны Арбузова весь плацдарм вдоль и поперёк. Они пристреляли каждый метр земли пятачка, его переправ, и не жалели ни снарядов, ни мин. Чтобы снизить эффективность огневого воздействия противника во время предпринимаемых нами атак, командование дивизии решило удлинить траншеи на нейтральной полосе. Сапёры подвели траншеи к окопам гитлеровцев на расстояние 20 метров. Так метр за метром наши воины расширяли Невский пятачок. Немалая заслуга в этом была и нашего нового командира дивизии.

Многочисленные попытки захватить 8-ю ГЭС не принесли успеха из-за недостатка сил. Учитывая это, в конце ноября командование 86-й дивизии несколько изменило тактику. Полкам была поставлена задача – как можно больше истреблять гитлеровцев, ежедневно наносить урон живой силе врага.

Полковник Андрей Матвеевич Андреев всё время находился на пятачке. Переползая под огнём от воронки к воронке, он лично обследовал весь участок дивизии, побывал в полках и батальонах. Комдив охотно беседовал с командирами и политработниками, с рядовыми красноармейцами, живо интересуясь настроениями и думами воинов. Забота о подчинённых у него удачно сочеталась с высокой требовательностью. Блокада урезала полноценный паёк фронтовика. Андреев тщательно следил за тем, чтобы каждый боец получал все положенные ему продукты питания. А это было не так просто.

Первое время походные кухни находились по ту сторону Невы, на правобережье. Доставлять приготовленную горячую пищу на пятачок было делом необыкновенно рискованным и трудным. Нередко термосы вместе с лодками и людьми шли ко дну. Андреев решил походные кухни переправить на плацдарм. Их врыли в крутой берег, защитили бревенчатыми накатами. Теперь повара работали, можно сказать, в подлинно боевой обстановке, зато горячую пищу в окопах и блиндажах стали получать регулярно. Кстати, и остатки пищи в котлах более строго учитывались. Одним словом, для комдива не было мелочей, он вникал во все детали фронтового быта.

Бывший командир 169-го стрелкового полка, ныне генерал-майор в отставке Л.В. Яковлев вспоминает:

- Андреев ежедневно вызывал командиров полков на свой НП, чтобы заслушать их доклады и поставить им новую боевую задачу. Очень педантично он сообщал нам о предстоящих боевых действиях. Тут фигурировали артподготовка, бомбовые удары нашей авиации и другие средства уничтожения врага, включая, конечно, могучее русское «ура». На деле же – в бою – артподготовка выражалась всего несколькими выстрелами, налёты авиации производились всего одним-двумя нашими истребителями, появлявшимися в районе плацдарма, главным образом, с целью разведки. А мощного «ура» тоже не получалось, – ведь в полках всё меньше и меньше активных штыков. Мы удивлялись изобретательности и безграничному оптимизму полковника. А в общем, всё это помогало нам выдерживать тяжелейшие боевые испытания тех суровых дней войны«. (Н.С. Титуров, Н.П. Голубев, стр. 122-124).

«В конце ноября в 204-й стрелковый полк, которым я тогда командовал, заехал командир нашей 10-й стрелковой дивизии полковник И.Д. Романцов.

- Собирайся, командир, – сказал он.

- Куда, товарищ комдив?

- На левый берег… Будем сменять восемьдесят шестую…

Я собрался в один момент. Генерал-майор А.М. Андреев, командовавший 86-й дивизией, встретил И.Д. Романцова, комиссара нашей дивизии В.В. Сосновикова и меня приветливо. Он сообщил всё, что было известно о противнике, о характере боёв на пятачке, показал на карте расположение частей. К сожалению, на местности днём побывать было нельзя, а ночью ничего не увидишь. Так что наша рекогносцировка носила в основном теоретический характер«.

(С.Г. Драбкин, стр. 203).

Книга имеет подзаголовок «Пермяки на защите Ленинграда», и посвящена, в основном, пермякам и другим уроженцам Урала, воевавшим под Ленинградом, в первую очередь на «Невском пятачке». Написано и про 330-й полк, про его последние дни. Она содержит воспоминания С.А. Блохина и А.М. Соколова, командира и начальника штаба этого полка. К сожалению, перепутаны инициалы Блохина: А.С. вместо С.А. Командир дивизии полковник Андреев упомянут в книге дважды. Один раз в воспоминаниях Сергея Алексеевича Блохина.

- Людей и пулемётов, – рассказывает С.А. Блохин, – было мало. Оставалось одно: расположить батальоны в линию. Часть окопов приходилось занимать трём-четырём бойцам с винтовками, чтобы иметь огневую связь. В некоторых местах отсутствовала даже зрительная связь.

Перед передним краем у нас не было никаких заграждений. Мы пытались заложить по линии фронта мины. Но это можно было сделать лишь незаметно для противника, а он и ночью просматривал весь район с помощью осветительных ракет. Каждый боец, замеченный фашистами, немедленно обстреливался из пулемётов трассирующими пулями. Второго эшелона в полку не было, его составляли штабные подразделения.

Полк вёл активную оборону. Перед командным пунктом вырыли окоп. Передвигаться по плацдарму можно было только ползком, а ночью – перебежками.

Мы многого не знали о противнике, поэтому командир дивизии полковник А.М. Андреев* приказал захватить «языка». Но ночные вылазки не увенчались успехом. Разведчиков обнаруживали и обстреливали из пулемётов. (Этот абзац отмечен на полях книги вертикальной чертой и галочками. К фамилии Андреев внизу страницы дана сноска – * А.М. Андреев ныне Герой Советского Союза, генерал-полковник в отставке.)

Командование продолжало настойчиво требовать «языка». Как выполнить приказ в столь сложных условиях?

Решили рыть подкоп. Наш план полковник одобрил. Копать начали от берега на правом фланге. Там за колючей проволокой находились неприятельские блиндажи и окоп с пулемётом. Рыли по ночам. Упорно долбили промёрзший грунт. Землю относили к берегу. На рытьё подкопа затратили примерно месяц. Когда доложили о готовности, стали думать, как выходить наверх. Ведь каждый квадратный сантиметр круглые сутки враг держит под неослабным наблюдением. Поэтому открывать люк нельзя: фашистские наблюдатели сразу засекут и обстреляют. Решили осуществить выход из подкопа путём взрыва. Так надёжнее, немцы подумают, что разорвался снаряд, не придадут значения.

Взорвали. Всё спокойно. Но когда разведчики выбежали из образовавшейся воронки, их обстреляли вражеские пулемёты. Выяснилось, что ошиблись в расчётах: не дорыли до проволоки несколько метров.

После этого случая фашисты стали следить за нашими позициями ещё настороженнее. В тот день они несколько раз атаковали передний край первого стрелкового батальона. Ничего не добившись, стали усиленно обстреливать командный пункт полка. Один снаряд разорвался у входа в землянку. От взрыва осел потолок, разрушился вход, погибло несколько человек. Люди какое-то время были оглушены. Первым пришёл в себя помощник начальника штаба старший лейтенант Делев. Вслед за ним выбрались остальные уцелевшие.

Трудно было с обеспечением бойцов боеприпасами и питанием. Иногда по несколько дней оставались без горячей пищи. Огня на «пятачке» разводить не было возможности: враг сразу засекал это место и подвергал ураганному обстрелу. Поэтому горячую пищу старались доставить с правого берега в термосах. Но это дорого нам обходилось. С наблюдательного пункта возле деревни Арбузово фашисты замечали и обстреливали даже одиночек. Для переброски гранат и патронов решили протянуть тросы с правого берега Невы на левый. С помощью такого троса кое-что удавалось по льду перетянуть на плацдарм. Но мешало большое количество ледяных торосов на поверхности реки.

Особенно трудно было доставлять продовольствие и всё остальное в первый батальон. Проползти туда невредимым удавалось далеко не каждому подносчику. Решили ночами рыть ход сообщения. Услышав стук кирок и лопат, гитлеровцы открывали огонь. Но солдаты продолжали работать. Тогда фашисты пускали в ход артиллерию и сравнивали траншеи с землёй.

Стали собирать трупы, которых на «пятачке» было много. Мёрзлые тела убитых врагов и погибших товарищей клали штабелями вдоль бровки. Враг вёл огонь по этим необычным штабелям, но разрушались они не сразу.

Тяжело было и тем бойцам, которые держали оборону в окопах. Противник был совсем рядом, он видел всё, что у нас делается, и не жалел боеприпасов, которых имел вдосталь. Мы исправляли разрушенные окопы по ночам. Это была изнурительная работа. Мёрзлая земля не поддавалась лопате, да и люди были сильно ослаблены бессонными ночами и голодом, наступившими морозами.

Строительного материала на левом берегу Невы не было. Поэтому землянок с перекрытием не делали. В окопах рыли ниши, в них укрывались от обстрелов, отдыхали, лёжа на холодной земле. Людей надо мыть. Было решено устроить на берегу, под кручей, землянку под баню. На правом берегу, в Невской Дубровке, нашли котёл, перетащили его через Неву. Пригодился.

Баню топили днём. Противник видел поднимающийся дым, открывал артиллерийский и миномётный огонь по берегу. Но баня, прикрываемая крутым берегом, была почти неуязвима.

А ночью, как ни светили ракеты, как ни плясали вокруг трассирующие разрывные пули, бойцы по очереди, группами добирались до столь желанной каждому бани. (стр. 122-124).

Это отрывок из воспоминаний Сергея Алексеевича Блохина. Целиком они, как я слышал, хранятся в музее «Пятачка» в доме культуры на Невской Дубровке.

Книга содержит также воспоминания майора Соколова А.М., начальника штаба 330-го полка, о последних днях «пятачка» и о том, как он раненый переплыл Неву в ледоход. Это, конечно, замечательный, героический эпизод, но, в отличие от записок Блохина, воспоминания Соколова много раз публиковались, они достаточно хорошо известны, и я их здесь не привожу. Тем более, что и Андрея Матвеевича в этот момент на Невской Дубровке уже не было. Приведу только самый конец, поскольку там упоминается Андрей Матвеевич, ошибочно, и поскольку они перекликаются с воспоминаниями И.М. Айзенштадта.

«Соколов преодолел несколько метров, потом попробовал встать на ноги, но тут же упал: силы иссякли, левая нога оказалась совершенно непослушной. До дороги, идущей по берегу у бумажного комбината, майор добрался ползком.

Заметив с вечера большое оживление на левом берегу, командир 86-й дивизии полковник А.М. Андреев выслал несколько офицеров на правый берег для наблюдения. В тот момент, когда Соколов выполз на дорогу, по ней проходил адъютант командира дивизии старший лейтенант И.М. Айзенштадт. Он-то и помог Александру Михайловичу добраться до штаба дивизии. (стр.135).

(К этому абзацу на полях книги Андрей Матвеевич поставил знак вопроса и написал: А.М. Андреев в этот период был зам. ком. 42 Армии в Пулково.). (Любопытно, что и эта поправка не совсем верна, на самом деле в этот период А.М. Андреев был заместителем командующего 23-й Армии на Карельском перешейке, с 8 апреля по 5 мая 1942 года. Заместителем командующего 42-й армии он был назначен только 6 мая 1942 года. А 86-й дивизией в этот момент командовал бывший зам. командира дивизии подполковник Дементьев И.И.)