Публикации с тегом: Борьба

2.12) *БЛОКАДА ЛЕНИНГРАДА В ДОКУМЕНТАХ РАССЕКРЕЧЕННЫХ АРХИВОВ*, М., СПБ., 2004.

РАСПОРЯЖЕНИЕ
штаба Ленинградского фронта № 003 Военному совету 23-й армии

28 августа 1941 г. 05 ч 00 мин.

Характерной особенностью в вашем управлении армией 26- 27 августа Военный совет фронта отмечает незнание обстановки, отсутствие точных данных о противнике и положении своих частей, неуверенность в действиях и нетвердое управление войсками. Все это вы прикрываете разговорами о принятии мер, об отсутствии резервов и, как вывод из всего этого, обращаетесь к Военному совету фронта за разрешением отвести войска армии к старой госгранице.

Странно и чудовищно звучит это ваше пораженческое заявление об отводе войск к старой госгранице.

В этом решении вы проявляете неустойчивость, которая граничит с трусостью, и вместо максимальной мобилизации своей воли и воли подчиненных войск на борьбу за Ленинград вы поддаетесь воле обнаглевшего врага.

Военный совет требует перестать быть специалистами по отступлению, требует от вас и Члена Военного совета встать по-настоящему во главе армии, переломив в себе эти отступательные настроения, по-настоящему, по-большевистски взяться за поднятие духа и воли подчиненных войск на защиту Ленинграда.

«Ни шагу назад. Ленинград не отдадим врагу» – вот директива, под лозунгом которой вы должны проводить всю боевую и политическую работу по управлению войсками.

Военный совет фронта, с согласия Ставки, разрешает отвести части с линии Выборга на рубеж Хотакка, Ойнола, Ляхде, ур.Сумма, Кархула, Хярькке, Роккала. Но Военный совет вместе с тем приказывает вам, чтобы части ни в коем случае не покидали подготовленного рубежа по бывшей линии Маннергейма.

Одновременно с этим остановить противника, прорвавшегося в направлении Кивеннапа, и приступить к немедленной его ликвидации и восстановлению положения на фронте оз. Вуокси, оз. Муолан-Ярви.

Решение донести к 10.00 28 августа 1941 г.

В ваше распоряжение 28 августа направляется 708 сп 115 сд, пополненный людьми и материальной частью.

Командующий войсками Ленинградского фронта

генерал-лейтенант ПОПОВ

Член Военного совета фронта

корпусной комиссар КЛЕМЕНТЬЕВ

Начальник штаба фронта

полковник ГОРОДЕЦКИЙ

ЦАМО РФ. Ф. 217. Он. 1221. Д. 1. Л. 3-4.

 

ДОКЛАД
штаба Ленинградского фронта народному комиссару обороны

 

10 сентября 1941 г.

9 сентября противник вел боевую разведку переднего края Красногвардейского УР, сопровождая действия разведывательных частей ударами авиации и сильным артиллерийско-минометным огнем. На остальных участках войска фронта сдерживали наступление противника.

1. 23-я армия. На лембаловском направлении 43 сд частично улучшила свое положение. Неоднократные попытки противника форсировать р. Сестра у Сестрорецка отбиты.

2. 8-я армия. Перегруппировавшись к левому флангу, с 5.00 наступала для восстановления утраченного 7 сентября положения. Наступление развивалось успешно и частично удалось продвинуться на 3-5 км, но в полном объеме поставленная войскам задача не выполнена. Наступление продолжается.

3. 42-я армия. К 20.00 противнику удалось вклиниться на передний край полевого заполнения Красногвардейского УР у Скворицы, Новая Пудость, Салези, Корпиково, клх. Новый Свет, Малое Замостье. Противник в этом районе ввел более 100 самолетов, которые группами не менее 30-40 штук одновременно бомбили и штурмовали войска на переднем крае, сделав до 14 вылетов за день. При атаках противник ввел на разных участках свыше 60 танков. Одна наша зенитная батарея подавлена и разбито несколько ДЗОТ. Нами подбито 27 танков противника, но отбросить его и восстановить положение не удалось. На 10 сентября намечена контратака для срыва сосредоточения противника и попытки его прорваться через передний край УР.

4. 55-я армия. Двумя полками 90 сд вновь овладела Сусанино. Однако этот удар не получил полного развития для помощи выходящему из окружения 41 ск. Передовые части этого корпуса ведут напряженный бой на южной окраине пос. Вырицы. Ночью организуется снабжение частей 41 ск горючим, продовольствием и боеприпасами самолетами. Командир корпуса т. Астанин выражает сомнение в возможности спасти технику из-за отсутствия горючего и физического истощения войск.

70 сд и по одному полку 168 и 90 сд под нажимом противника медленно продолжали отходить к переднему краю слуцко-колпинского участка Красногвардейского УР, оставляя заслоны по р. Черная фронтом на восток. Особо сильный нажим противника был в направлении Федоровская, где ему удалось подойти вплотную к переднему краю наших позиций по р.Ижора. Наступление противника поддерживалось атаками авиации группами по 30-40 самолетов.

4-я дивизия народного ополчения удержала свои позиции по западному берегу р. Тосна, оставив Усть-Тосно.

5. 115 сд, усиленная сводной дивизией (части 1 сд НКВД, отошедшие на правый берег р. Нева, сводный полк 21 УР и батальон моряков), улучшала оборону по северному берегу р. Нева.

6. 48-я армия. К 5.00 9 сентября закончила перегруппировку и сосредоточила гсбр по р. Мойка от оз. Синявинское, иск. пос. Михайловский; 286 сд – пос. Михайловский, Сиголово, Карбусель; 310 сд по р. Черная, Гонтовая Липка, Гонтово, Апраксин Городок и 128 сд – Верхняя Назия, иск. Апраксин Городок, Крутой Ручей, Антоновское. О результатах наступления на Мга командующий армией не донес.

7. За день в городе объявлялась ВТ 8 раз. Прорвались преимущественно отдельные самолеты, ведущие разведку.

8. Ночью произведен налет на город до 20 самолетов, которые сбросили фугасные бомбы. Результаты бомбежки устанавливаются, донесение будет послано особо. По предварительным данным, нашей зенитной артиллерией сбито 5 вражеских самолетов.

К. ВОРОШИЛОВ А. ЖДАНОВ

ЦАМО РФ. Ф. 249. Оп. 1544. Д. 112. Л. 59-61.

 

Историческая справка

В августе 1941 года значительные силы противника развивали наступление со стороны Выборга. Наши войска, растянутые на больших участках фронта, вели оборонительные бои, но на стыках их образовывались бреши.

31 августа вражеские войска заняли Териоки (ныне город Зеленогорск, административно часть Ленинграда).

Части 23-й армии заняли рубеж обороны к северу от Сестрорецка. 6 сентября 1941 года в ожесточенных боях враг был остановлен в районе Лемболовских высот. А вскоре советское командование предприняло в районе севернее Васкелова решительные контрмеры.

Двигаясь из Рауту (Сосново) вдоль железной дороги на Ленинград, авангарды противника пересекли небольшую речку Вьюн между озерами Лемболовским и Гупуярви, захватили деревни Троицкое и Симолово и изготовились к броску на станцию Васкелово.

19 сентября пехотные подразделения 43-й стрелковой дивизии, совершив обход по болотам, неожиданно ударили во фланги финнам и выбили их из захваченных деревень. Наступавшим помогла полковая артиллерия. Противник не решился пробиваться к Васкелову. Днем позже советские войска нанесли врагу удар под Белоостровом. Главной силой в этой операции был 181-й стрелковый полк под командованием Героя Советского Союза Х.М Краснокутского. Атаковавшим стрелкам помогли саперы, пограничники, ополченцы-кировцы, а также бойцы Сестрорецкого батальона и местного партизанского отряда.

(181-й полк входил в состав 43-й дивизии, В.А.)

Операция началась в 6 часов утра артиллерийской подготовкой. На врага обрушился сильный огонь пушечного и гаубичного полков, бронепоезда, орудий кронштадтских фортов и береговых батарей. Потом в атаку пошли пехота и танки. К 9 часам утра неприятельское сопротивление в Белоострове было сломлено. Враг поспешно отступил за реку Сестру. Поселок был освобожден. Советские войска накрепко закупорили финским частям дорогу на Ленинград. Фронт на Карельском перешейке почти три года оставался недвижимым.

С осени 1941 до лета 1944 года стойко держали рубеж обороны на Карельском перешейке воины 23-й армии. Бывшая линия обороны отмечена четырьмя памятниками, входящими в Зеленый пояс Славы.

НА пологом склоне возвышенности северного берега реки Муратовки, на 39-м километре шоссейной дороги Ленинград-Приозерск, стоит мемориальный комплекс «Лемболовская твердыня», отмечающий место, где в сентябре 1941 года части 23-й армии остановили врага. В комплекс входят вертикальная стела «Матерь-Родина» и два пилона. На первом (под условным названием «Фрагмент боя») высечены барельефы советских воинов, на втором – даты обороны. На памятном камне надпись:

1941-1944
ЭТО ВРЕМЯ НАВСЕГДА УШЛО ОТ НАС
И НАВСЕГДА ОСТАЛОСЬ С НАМИ

3.10) А ВОТ ЧТО ПИШЕТ В СВОИХ ВОСПОМИНАНИЯХ И.М. АЙЗЕНШТАДТ.

По своему первому образованию Илья Моисеевич Айзенштадт был экономистом, но, как он сам мне рассказывал, в 30-е годы работать экономистом было опасно, и он получил второе образование – географическое. Он служил в оперативном отделе штаба 86-й дивизии и некоторое время исполнял обязанности адъютанта командира дивизии. В этом качестве он сопровождал полковника Андреева при всех его передвижениях по дивизии. В 1943 году во время боёв на Синявинских болотах был ранен в голову, упал и болотная вода попала в рану. Развилось воспаление мозга, и он стал инвалидом. Заболевание состояло в том, что у него часто возникали сильные головные боли и головокружения, особенно при движении. Но Илья Моисеевич сохранил память и ясность ума, он посвятил свою дальнейшую жизнь созданию истории 86-й дивизии, в первую очередь, её действий на Невском пятачке. Точнее говоря, не истории, поскольку он не использовал документов, а своих личных воспоминаний. И поскольку во время боёв на «Пятачке» И.М. Айзенштадт постоянно общался с командиром дивизии полковником Андреевым, он и стал главным героем этих мемуаров. Их машинописные копии хранятся в Музее истории Ленинграда. Существует их несколько вариантов, некоторые из них были посланы Андрею Матвеевичу. Выдержки из последнего варианта мы здесь и приводим.

* * * * *

В конце октября вместо полковника Дарьина командиром дивизии был назначен полковник Андреев А.М. Прибыв в расположение дивизии, наш новый командир немедленно в самом буквальном смысле этого слова, и притом днём, в опаснейшее для переправы время, переплыл на левый берег, на «Пятачок» и принял на себя всё управление жарким боем.

В его лице дивизия получила твёрдое и умелое, энергичное и по-настоящему смелое, инициативное руководство. К несчастью, в это время элемент внезапности нашего удара, если он и имелся ранее, был уже потерян. Оборона врага была оборудована, огневые средства сосредоточены и наша задача стала крайне трудна. Тем не менее, отважные и настойчивые действия 86-й сд именно с этого времени и развернулись широко.

Из первых же мер нового командира мне запомнилась весьма конфузливая для нашего штаба история. Полковник, изучая обстановку, естественно, сразу же потребовал показать ему на карте и на местности с наблюдательного пункта передний край противника. Тут-то и выяснилось, что мы довольно неопределённо представляем себе, где же он проходит, и что у штаба дивизии и у наших артиллеристов на сей счёт есть существенные расхождения. Я не присутствовал при этом, но думаю, что такое открытие, вместе с ещё некоторыми обстоятельствами вызвали быструю смену начальника штаба дивизии. Вместо майора Вершинина к нам прибыл на эту должность майор Я. Козлов и капитан Гусев был назначен начальником оперативного отделения вместо капитана Лепоринского.

Вскоре дивизия стала знаменита. Об «андреевцах» как нас стали называть и в печати и в разговорах, знали все на фронте и в городе, напряжённо прислушавшемуся к новостям со «своего» фронта.

Жалею, что не записывал многочисленные оригинальные военные выдумки и хитрости, найденные неистощимо инициативным полковником и осуществлённые с его обычной энергией и стремительным напором. Ниже кое-какие из них будут упомянуты, но многое, и, быть может, даже наиболее интересное, уже ускользнуло из памяти, да ведь я и не мог всё знать.

Командир дивизии решил отвлечь часть огня противника, который тот вёл с ГЭС против нашего 284-го СП. Нужно было отвлечь продвижение полка. (стр. 49-51).

 

«Полковник Андреев очень часто в течение суток, особенно ночью, связывался по телефону с командирами полков для непрерывной информации и в не меньшей степени для постоянного побуждения офицеров к напряжённому вниманию ко всему происходящему у противника. Он прекрасно понимал и учитывал опасность самоуспокоения, которое могло появиться среди офицеров дивизии на почве огромной усталости и на фоне временного относительного затишья боевых действий. Каждодневные личные обходы позиции по переднему краю, систематические посылки офицеров штаба по подразделениям, личные неутомимые наблюдения с оборудованных пунктов, а часто просто из траншей, были одним из его методов. Очень взыскательный и строгий командир, он неуклонно требовал соблюдения уставного воинского порядка солдатами и офицерами без скидок на фронтовые трудности, а, наоборот, с полным учётом того, что этот порядок нужен именно для боя. Полковник частенько проверял даже чистоту белья у встречных бойцов, контролируя таким образом и хозяйственную и санитарную службы сразу. Он и сам всегда был образцом такого внешнего и внутреннего порядка, столь нужного для укрепления общей дисциплины.

Другим неизменным правилом полковника Андреева была постоянная и в тех условиях особенно важная борьба за получение бойцом всего отпущенного ему продовольствия. Голодная блокада сильно урезывала этот паёк. Тем важнее было доведение его полностью до передовой траншеи без «усушки и утруски». Командир сам подавал пример соблюдения норм, лично для себя не допуская никакого перерасхода, и требовал того же от всех старших офицеров соединения.

О чём только не приходилось заботиться командиру дивизии! Полковник частенько проверял даже чистоту белья у встречных бойцов, контролируя таким образом и хозяйственную и санитарную службу сразу.

Велась им также постоянная борьба за «водочный режим». Выдачу очень небольшого количества водки всегда сопровождала некоторая опасность. Водка могла достаться не тому, кто мёрзнет на ветру в разбитом и развороченном снарядами окопе. Она могла быть распита где-нибудь раньше, не доходя по назначению, там, где не была положена и нужна, и где ясность сознания и твёрдость воли командиров так важна для боя, могущего разгореться в каждую секунду. Наш полковник жгуче ненавидел пьянство, как и всякую другую расхлябанность вообще, и преследовал его, невзирая на лица. (стр. 82-84).

 

На правом берегу было несколько удобных точек, с которых «Пятачок» открывался для обозрения целиком. Два из них находились на территории Бумкомбината. Наблюдательный пункт командира дивизии и командующего артиллерией был устроен в высоком башенном помещении. Оно находилось над паротурбиной комбината. Здесь же внизу, между фундаментами машин и котлов было и очень надёжное убежище, где отдыхали постоянные наблюдатели артиллеристы. Полковник Андреев, если он не находился на «Пятачке», чаще всего ходил именно сюда. «Прогулка» на этот НП была делом весьма рискованным, т.к. дойти до территории Бумкомбината можно было только по совершенно открытому месту. Увидев малейшее движение, враг бил сюда неотвязно. Не просматривавшийся вначале двор комбината находился под постоянным огнём миномётов и пушек. Падающие кирпичи разрушаемых день за днём фабричных стен ещё больше усиливали опасность, и двор постепенно открывался в сторону врага.

Так как с наблюдательного пункта, в целом очень удачного, всё же какие-то маленькие участки позиции не просматривались или были плохо видны, наш полковник необыкновенно быстро и ловко взбирался на какой-нибудь обломок стены. Оттуда он под новым углом и с другой точки видел поле боя. Так же внимательно рассматривал полковник позиции врага и из передней траншеи 169 сп, державшего в 1942 г. оборону по правому берегу напротив Арбузово, Анненское, у взорванного ж/д моста и т.д. Но от этой позиции было уже далеко до «Пятачка», он оставался за поворотом Невы.

Помню, как в один морозный ясный день полковник возвращался с Бумкомбината на свой командный пункт. Замечательно натренированный ходок, двигался он всегда очень быстро. Я был с ним и во всю работал ногами, чтобы не отстать. Зоркий вражеский наблюдатель заметил нас и открыл огонь из пулемётов. Спрятаться было негде, лечь не имело смысла, так как крепкий мороз всё равно заставил бы подняться. Но командиру дивизии, кроме того, ещё некогда. Ему нужно было спешить на командный пункт к людям, к телефонам, к донесениям, к приказам. Оставалось только следить, с каким удивительным хладнокровием продолжал свой путь полковник, не изменив шага, словно это были не пули, а какие-то назойливые оводы. Пулемётные «оводы» и в февральский мороз кусают крепко.

Я следовал за ним, стараясь изображать наружное спокойствие и равнодушие, которого на самом деле не испытывал. Идти под пулемётным огнём и при этом глазами отмеривать, сколько ещё осталось дороги до очередной маски местности, до остатка леса, редевшего с каждым днём, дело невесёлое, но я то ведь шёл за своим командиром, а полковник сам выбирал путь и время. Каждый понимает, что это не одно и то же. А сколько таких обходов полковник делал ежедневно и, вернувшись, как ни в чём ни бывало приступал к текущей работе. И очень скоро выяснялось, что за время наблюдений на переднем крае в частях родилась новая мысль, новая инициатива, которая тут же, без промедления превращалась в дело.

Сразу по возвращении полковника из обхода я с записями его замечаний являлся к начальнику штаба дивизии майору Козлову для информации обо всех замечаниях полковника и подготовки приказа. Но главные новые мысли и распоряжения командира дивизии я ещё не знал, он их сам диктовал майору, когда тот с наброском приказа являлся к нему. Таков был порядок, ускорявший работу.

Позволю себе тут же рассказать об одном случае. Однажды нач.хоз. штаба приобрёл в военторге отличные и красивые рукавицы и принёс их полковнику, вообще одетому очень легко, хотя стужа была очень сильная. Полковник стал их примерять. Увы, они были ему маловаты. В этот момент комиссар дивизии полковой комиссар Попков шутливо сказал:

- Какие у Вас генеральские рукавички.

- Что?! Генеральские? Генеральское мне всё впору!

Затрещала обновка, швы разошлись и руки вошли. Через несколько месяцев полковник в самом деле стал генерал-майором. В самом деле «всё было в пору».

 

Любопытная история произошла однажды зимней ночью. С переднего края 169 сп примерно против Арбузова, или чуть пониже его, был доставлен мальчик, перешедший по льду Невы со стороны противника. Ему было лет 15-16. Командир дивизии поручил мне опросить его. Парень прямо сказал, что послан немецким оберлейтенантом. Но зачем понадобилось этому мерзавцу посылать полуребёнка под пули, под миномётный огонь на минные поля, было неясно. Я старался всю беседу вести с ним в самом мягком и ласковом тоне, накормил его и полагал, что «перебежчик» сказал всё, что мог, но это ключа к разгадке мне не давало. Наши разведчики тоже не могли объяснить, в чём дело. Но когда я пошёл к командиру дивизии с докладом и признался в нашем общем недоумении (…»Эх, мудрецы»…), оказалось, что он всё понял ещё раньше и, как человек, у которого мысль сразу же порождает дело, уже дал соответствующее приказание в полк. Негодяй оберлейтенант попросту хотел в первую очередь таким чудовищным способом проверить состояние наших минных полей у кромки берега. Вот почему мальчик, такой худой и лёгкий, был ещё снабжён и вещевым мешком со всякими тяжестями и обут в большие солдатские башмаки. Полковник немедленно приказал усилить минные поля и боевое охранение по всей линии обороны и, особенно, в районе перехода невольного лазутчика. Не прошло много времени, не помню, в ту же ночь, или в следующую, и на наших минах действительно подорвался вражеский разведчик или диверсант. Таким образом, подлая фашистская затея использовать для разведки минных полей подростка, обратилась против них самих. Добавлю, что негодяй фашист требовал от бедного парня, чтобы тот, осмотрев наши места, вернулся бы обратно. Он пригрозил, что иначе расстреляет его мать. (стр.82-87).