Публикации с тегом: Вера

2.09) *БИТВА ЗА ЛЕНИНГРАД*, 1941 – 1944, И.П. БАРБАШИН, А.И. КУЗНЕЦОВ, В.П. МОРОЗОВ, А.Д. ХАРИТОНОВ, Б.И. ЯКОВЛЕВ, ПОД РЕДАКЦИЕЙ С.П. ПЛАТОНОВА, ВОЕНИЗДАТ, 1964.

Этот военно-исторический труд содержит много информации о боях на Карельском перешейке летом 1941 года. К сожалению, гораздо менее подробно освещены в нём события на Невском пятачке и почти ничего о Старо-Пановской операции. Андрей Матвеевич читал эту книгу и оставил на её полях свои пометки.

* * * * *

«Исключительно сложная обстановка к юго-западу от Ленинграда вынудила перебросить ряд соединений с северного участка фронта на юго-западные подступы к городу. К 6 июля в состав Лужской оперативной группы были переброшены из 7-й армии 237-я стрелковая дивизия, а из 23-й армии – 10-й механизированный корпус (без 198-й моторизованной дивизии). В результате 7-я и 23-я армии оказались ослабленными. (стр. 81).

Вечером 29 июня около батальона пехоты противника при поддержке артиллерии и миномётов перешло в наступление в районе деревни Эско (7 км южнее Ристалахти), где оборонялся 3-й стрелковый батальон. Враг обрушил свой удар на боевое охранение. Под натиском превосходящих сил противника боевое охранение и погранзастава начали отходить. Подоспевшее подкрепление выбило противника с нашей территории. (стр. 81,82) (Этот абзац в книге отмечен боковой чертой на полях).

В ночь на 1 июля противник одной пехотной дивизией перешёл в наступление на стыке 7-й и 23-й армий в направлении Лахденпохья. В направлении Лахденпохья финны встретили упорное и активное сопротивление пограничных подразделений, левофланговых частей 168-й стрелковой дивизии 7-й армии и правофланговых частей 142-й Краснознамённой стрелковой дивизии 23-й армии. На настойчивые атаки противника наши части и подразделения отвечали сильными и решительными контратаками. Упорной и активной обороной части и подразделения 168-й 142-й Краснознамённой стрелковых дивизий сорвали замысел противника выйти на западное побережье Ладожского озера и расчленить 7-ю и 23-ю армии. За десять дней наступления финнам удалось вклиниться в оборону наших войск всего на 15 км. (стр. 82). (Этот абзац в книге отмечен галочками и боковой чертой на полях).

На карельском перешейке финские войска перешли в наступление 31 июля. Нанося главный удар на кексгольмском направлении, они рассчитывали выйти к западному побережью Ладожского озера, расчленить 23-ю армию и разгромить её по частям. Одновременно финны продолжали действовать против правофланговых частей и соединений 23-й армии на сортавальском направлении. (стр. 85). (Этот абзац в книге отмечен боковой чертой на полях).

В первые три дня наступления кровопролитные бои развернулись за главную полосу обороны. Противнику на направлении главного удара удалось вклиниться в глубину нашей обороны на 8 – 15 км. Командующий 23-й армией генерал-лейтенант М.Н. Герасимов, вступивший в командование армией 4 августа, в создавшейся обстановке решил 198-й моторизованной и 142-й стрелковой дивизиями нанести контрудар из района Лахденпохья в западном направлении, разгромить вклинившиеся в нашу оборону части противника и восстановить положение по государственной границе. Чтобы сковать резервы врага, 115-я и 43-я стрелковые дивизии частью сил должны были нанести удар в направлении шоссе Выборг – Лахденпохья.

Перейдя 5 августа в наступление, наши соединения встретили организованное сопротивление превосходящих сил противника, и поставленных им задач не выполнили.

Финское командование 6 августа возобновило наступление против правофланговых частей 23-й армии. Несмотря на упорное сопротивление советских воинов, финны к исходу 9 августа вышли в район Лахденпохья , Куркийоки и Хитола к побережью Ладожского озера. В результате, правофланговые войска 23-й армии оказались рассечёнными на три изолированные друг от друга группировки.

Одна из них (168-я стрелковая дивизия, 367-й стрелковый полк 71-й стрелковой дивизии и 708-й стрелковый полк 115-й стрелковой дивизии) вела оборонительные бои в районе севернее и северо-западнее Сортавала. Другая (142-я стрелковая и 198-я моторизованная дивизии) – в районе севернее и северо-восточнее Хитола, а третья (сводная группа под командованием полковника Донского) – в районе западнее Кексгольма.

Оперативная обстановка в полосе 23-й армии к 10 августа была весьма сложной. Правофланговые группировки не имели связи с основными силами армии и её тылами. Между сводной группой полковника Донского и 115-й стрелковой дивизией к западу от Кегсгольма образовался разрыв шириной до 30 км. Это дало возможность противнику беспрепятственно продвигаться в юго-восточном направлении. Создалась реальная угроза удара врага по флангу и тылу выборгской группировки 23-й армии и выхода финских войск к Ленинграду. (Этот абзац в книге отмечен на полях галочками).

Понимая опасность сложившейся обстановки, командование Северного фронта срочно направило в состав 23-й армии 265-ю стрелковую дивизию, которой было приказано закрыть образовавшуюся брешь. (Этот абзац в книге отмечен на полях галочками, как слева, так и справа).

10 августа командование 23-й армии предприняло попытку контрударом разгромить группировку противника, прорвавшуюся в район юго-восточнее Хитола. Действия наших войск успеха не имели, что объяснялось прежде всего значительным превосходством врага в силах и средствах. Трём стрелковым дивизиям 23-й армии, понёсшим в предшествовавших боях большие потери, испытывавшим недостаток боеприпасов и продовольствия и не имевшим соприкосновения с соседями, противостояли четыре полнокровные дивизии финнов.

Отразив 10 августа контрудар наших войск в районе Хитола, противник 11 августа возобновил наступление на всём фронте 23-й армии.

Основные усилия своих войск финское командование сосредоточило в юго-западном направлении с целью выйти к р. Вуокси, форсировать её и в последующем нанести удар во фланг и тыл выборгской группировки 23-й армии. 15 августа финны, сломив упорное сопротивление 115-й стрелковой дивизии 23-й армии, вышли к р. Вуокси и форсировали её в районе восточнее Выборга. Над выборгской группировкой советских войск нависла угроза окружения.

Из-за отсутствия резервов Главком войск Северо-западного направления и командующий Северным фронтом не могли помочь 23-й армии. Учитывая это, Ставка 20 августа приказала Северному фронту отвести войска 23-й армии на более выгодный рубеж – оз. Пюхе-ярви, южный берег оз. Вуокси-ярви, правый берег р. Вуокси, севернее Выборга.

Выборгская группировка 23-й армии, взорвав фортификационные сооружения на государственной границе, начала отходить на рубеж севернее Выборга. Противник своевременно обнаружил отход наших войск и перешел в преследование. Между тем финские части, наступавшие от р. Вуокси в западном направлении, 23 августа находились уже в 12 км от Выборга. 26 августа противник в районе южнее Выборга высадил десант силой до пехотного батальона и перерезал приморскую железную дорогу и шоссе. В результате выборгская группировка наших войск была обойдена с юга и юго-востока.

В этих условиях Военный совет Ленинградского фронта по указанию Ставки 28 августа разрешил командующему 23-й армии отвести выборгскую группировку на рубеж северное побережье оз. Муолан-ярви, Роккала, проходивший по бывшей линии Маннергейма. Войскам ставилась задача прочно закрепиться на этом рубеже и остановить наступление противника.

Но произошедшие события помешали осуществить это решение. Противник перерезал все пути отхода наших войск на юг. 43, 115, и 123-я стрелковые дивизии оказались в окружении. Разрозненными группами без материальной части окружённые войска по собственной инициативе пробивались на юг, в район Койвисто. В центральной части Карельского перешейка 23-я армия также не смогла задержать наступление финнов и отходила в юго-восточном направлении. 29 августа враг занял Выборг и Кивеннапа, 30 августа – Райвола, а 31 августа – Терийоки. Под натиском противника отступление 23-й армии превратилось в беспорядочный отход, во время которого части и соединения потеряли почти всё оружие, боевую технику и понесли тяжёлые потери в личном составе. (Этот абзац в книге отмечен на полях вертикальной чертой и галочками).

1 сентября Военный совет Ленинградского фронта принял решение отвести войска 23-й армии на рубеж Карельского укреплённого района, проходившего по линии государственной границы 1939 г. Ставка утвердила это решение. На этом рубеже 23-й армии предстояло остановить наступление противника. (Этот абзац отмечен вертикальной чертой на полях).

Выполняя приказ, войска 23-й армии к исходу 1 сентября заняли оборону на рубеже Карельского укреплённого района. Выборгская группировка (43, 115 и 123-я стрелковые дивизии), насчитывавшая до 12 тыс. человек, пробилась в район Койвисто, оттуда на кораблях и баржах была перевезена в Ленинград. (стр. 85-88).

2.12) *БЛОКАДА ЛЕНИНГРАДА В ДОКУМЕНТАХ РАССЕКРЕЧЕННЫХ АРХИВОВ*, М., СПБ., 2004.

РАСПОРЯЖЕНИЕ
штаба Ленинградского фронта № 003 Военному совету 23-й армии

28 августа 1941 г. 05 ч 00 мин.

Характерной особенностью в вашем управлении армией 26- 27 августа Военный совет фронта отмечает незнание обстановки, отсутствие точных данных о противнике и положении своих частей, неуверенность в действиях и нетвердое управление войсками. Все это вы прикрываете разговорами о принятии мер, об отсутствии резервов и, как вывод из всего этого, обращаетесь к Военному совету фронта за разрешением отвести войска армии к старой госгранице.

Странно и чудовищно звучит это ваше пораженческое заявление об отводе войск к старой госгранице.

В этом решении вы проявляете неустойчивость, которая граничит с трусостью, и вместо максимальной мобилизации своей воли и воли подчиненных войск на борьбу за Ленинград вы поддаетесь воле обнаглевшего врага.

Военный совет требует перестать быть специалистами по отступлению, требует от вас и Члена Военного совета встать по-настоящему во главе армии, переломив в себе эти отступательные настроения, по-настоящему, по-большевистски взяться за поднятие духа и воли подчиненных войск на защиту Ленинграда.

«Ни шагу назад. Ленинград не отдадим врагу» – вот директива, под лозунгом которой вы должны проводить всю боевую и политическую работу по управлению войсками.

Военный совет фронта, с согласия Ставки, разрешает отвести части с линии Выборга на рубеж Хотакка, Ойнола, Ляхде, ур.Сумма, Кархула, Хярькке, Роккала. Но Военный совет вместе с тем приказывает вам, чтобы части ни в коем случае не покидали подготовленного рубежа по бывшей линии Маннергейма.

Одновременно с этим остановить противника, прорвавшегося в направлении Кивеннапа, и приступить к немедленной его ликвидации и восстановлению положения на фронте оз. Вуокси, оз. Муолан-Ярви.

Решение донести к 10.00 28 августа 1941 г.

В ваше распоряжение 28 августа направляется 708 сп 115 сд, пополненный людьми и материальной частью.

Командующий войсками Ленинградского фронта

генерал-лейтенант ПОПОВ

Член Военного совета фронта

корпусной комиссар КЛЕМЕНТЬЕВ

Начальник штаба фронта

полковник ГОРОДЕЦКИЙ

ЦАМО РФ. Ф. 217. Он. 1221. Д. 1. Л. 3-4.

 

ДОКЛАД
штаба Ленинградского фронта народному комиссару обороны

 

10 сентября 1941 г.

9 сентября противник вел боевую разведку переднего края Красногвардейского УР, сопровождая действия разведывательных частей ударами авиации и сильным артиллерийско-минометным огнем. На остальных участках войска фронта сдерживали наступление противника.

1. 23-я армия. На лембаловском направлении 43 сд частично улучшила свое положение. Неоднократные попытки противника форсировать р. Сестра у Сестрорецка отбиты.

2. 8-я армия. Перегруппировавшись к левому флангу, с 5.00 наступала для восстановления утраченного 7 сентября положения. Наступление развивалось успешно и частично удалось продвинуться на 3-5 км, но в полном объеме поставленная войскам задача не выполнена. Наступление продолжается.

3. 42-я армия. К 20.00 противнику удалось вклиниться на передний край полевого заполнения Красногвардейского УР у Скворицы, Новая Пудость, Салези, Корпиково, клх. Новый Свет, Малое Замостье. Противник в этом районе ввел более 100 самолетов, которые группами не менее 30-40 штук одновременно бомбили и штурмовали войска на переднем крае, сделав до 14 вылетов за день. При атаках противник ввел на разных участках свыше 60 танков. Одна наша зенитная батарея подавлена и разбито несколько ДЗОТ. Нами подбито 27 танков противника, но отбросить его и восстановить положение не удалось. На 10 сентября намечена контратака для срыва сосредоточения противника и попытки его прорваться через передний край УР.

4. 55-я армия. Двумя полками 90 сд вновь овладела Сусанино. Однако этот удар не получил полного развития для помощи выходящему из окружения 41 ск. Передовые части этого корпуса ведут напряженный бой на южной окраине пос. Вырицы. Ночью организуется снабжение частей 41 ск горючим, продовольствием и боеприпасами самолетами. Командир корпуса т. Астанин выражает сомнение в возможности спасти технику из-за отсутствия горючего и физического истощения войск.

70 сд и по одному полку 168 и 90 сд под нажимом противника медленно продолжали отходить к переднему краю слуцко-колпинского участка Красногвардейского УР, оставляя заслоны по р. Черная фронтом на восток. Особо сильный нажим противника был в направлении Федоровская, где ему удалось подойти вплотную к переднему краю наших позиций по р.Ижора. Наступление противника поддерживалось атаками авиации группами по 30-40 самолетов.

4-я дивизия народного ополчения удержала свои позиции по западному берегу р. Тосна, оставив Усть-Тосно.

5. 115 сд, усиленная сводной дивизией (части 1 сд НКВД, отошедшие на правый берег р. Нева, сводный полк 21 УР и батальон моряков), улучшала оборону по северному берегу р. Нева.

6. 48-я армия. К 5.00 9 сентября закончила перегруппировку и сосредоточила гсбр по р. Мойка от оз. Синявинское, иск. пос. Михайловский; 286 сд – пос. Михайловский, Сиголово, Карбусель; 310 сд по р. Черная, Гонтовая Липка, Гонтово, Апраксин Городок и 128 сд – Верхняя Назия, иск. Апраксин Городок, Крутой Ручей, Антоновское. О результатах наступления на Мга командующий армией не донес.

7. За день в городе объявлялась ВТ 8 раз. Прорвались преимущественно отдельные самолеты, ведущие разведку.

8. Ночью произведен налет на город до 20 самолетов, которые сбросили фугасные бомбы. Результаты бомбежки устанавливаются, донесение будет послано особо. По предварительным данным, нашей зенитной артиллерией сбито 5 вражеских самолетов.

К. ВОРОШИЛОВ А. ЖДАНОВ

ЦАМО РФ. Ф. 249. Оп. 1544. Д. 112. Л. 59-61.

 

Историческая справка

В августе 1941 года значительные силы противника развивали наступление со стороны Выборга. Наши войска, растянутые на больших участках фронта, вели оборонительные бои, но на стыках их образовывались бреши.

31 августа вражеские войска заняли Териоки (ныне город Зеленогорск, административно часть Ленинграда).

Части 23-й армии заняли рубеж обороны к северу от Сестрорецка. 6 сентября 1941 года в ожесточенных боях враг был остановлен в районе Лемболовских высот. А вскоре советское командование предприняло в районе севернее Васкелова решительные контрмеры.

Двигаясь из Рауту (Сосново) вдоль железной дороги на Ленинград, авангарды противника пересекли небольшую речку Вьюн между озерами Лемболовским и Гупуярви, захватили деревни Троицкое и Симолово и изготовились к броску на станцию Васкелово.

19 сентября пехотные подразделения 43-й стрелковой дивизии, совершив обход по болотам, неожиданно ударили во фланги финнам и выбили их из захваченных деревень. Наступавшим помогла полковая артиллерия. Противник не решился пробиваться к Васкелову. Днем позже советские войска нанесли врагу удар под Белоостровом. Главной силой в этой операции был 181-й стрелковый полк под командованием Героя Советского Союза Х.М Краснокутского. Атаковавшим стрелкам помогли саперы, пограничники, ополченцы-кировцы, а также бойцы Сестрорецкого батальона и местного партизанского отряда.

(181-й полк входил в состав 43-й дивизии, В.А.)

Операция началась в 6 часов утра артиллерийской подготовкой. На врага обрушился сильный огонь пушечного и гаубичного полков, бронепоезда, орудий кронштадтских фортов и береговых батарей. Потом в атаку пошли пехота и танки. К 9 часам утра неприятельское сопротивление в Белоострове было сломлено. Враг поспешно отступил за реку Сестру. Поселок был освобожден. Советские войска накрепко закупорили финским частям дорогу на Ленинград. Фронт на Карельском перешейке почти три года оставался недвижимым.

С осени 1941 до лета 1944 года стойко держали рубеж обороны на Карельском перешейке воины 23-й армии. Бывшая линия обороны отмечена четырьмя памятниками, входящими в Зеленый пояс Славы.

НА пологом склоне возвышенности северного берега реки Муратовки, на 39-м километре шоссейной дороги Ленинград-Приозерск, стоит мемориальный комплекс «Лемболовская твердыня», отмечающий место, где в сентябре 1941 года части 23-й армии остановили врага. В комплекс входят вертикальная стела «Матерь-Родина» и два пилона. На первом (под условным названием «Фрагмент боя») высечены барельефы советских воинов, на втором – даты обороны. На памятном камне надпись:

1941-1944
ЭТО ВРЕМЯ НАВСЕГДА УШЛО ОТ НАС
И НАВСЕГДА ОСТАЛОСЬ С НАМИ

3.04) Д.А. ЩЕГЛОВ, *В ОПОЛЧЕНИИ*, ВОЕНИЗДАТ, МОСКВА, 1960.

3.04) Д.А. ЩЕГЛОВ, *В ОПОЛЧЕНИИ*, ВОЕНИЗДАТ, МОСКВА, 1960.

4) Д.А. Щеглов, «В ополчении», Воениздат, Москва, 1960.

Писатель и драматург Дмитрий Алексеевич Щеглов во время боёв на «Невском пятачке» служил в политотделе 115-й дивизии. Во время войны он вёл дневник, на основании которого потом написал свои воспоминания.

* * * * *

«26 октября. Вчера прибыл новый командир 86-й дивизии – полковник Андрей Матвеевич Андреев. Лобовые бесцельные атаки им прекращены. Приказано отрывать траншеи в сторону противника. (с. 162).

13 ноября. И вот сегодня наш сосед – 86-я стрелковая дивизия полковника Андрея Матвеевича Андреева вновь сделала попытку захватить 8-ю ГЭС. (с.203).

С наблюдательного пункта сообщают, что комдив Андреев и военком дивизии Щуров на переднем крае – сами водили солдат в атаку.

И вдруг в нашем бетонном доте, где каждый шорох гулко усиливается во много раз, кто-то взволнованно прошептал, и это показалось мне почти что криком:

- Смотрите, на башне ГЭС флаг! Наш, красный флаг!

Да, это правда, – флаг! Я вижу хитроватое лицо и ловкую, увёртливую, жилистую фигуру Андрея Лапкина, вывешивающего флаг. Вот он, простой кусок материи, красный холст, который развевается сейчас по ветру, и в нём заключена душа бойца. Потрясённый тем, что увидел, я говорю связному:

- Сообщить по ротам, что ГЭС захвачена обратно! Нами!

Вот уже час прошёл, и на башне ГЭС полощется всё тот же красный флаг. А где комбат? Что с Лапкиным, сумел ли он закрепиться в развалинах огромной бетонной крепости? В хлопотах, в опросе вернувшихся разведчиков проходят ещё два – три часа, и когда я снова бросаю взгляд через Неву на ГЭС, то флага больше нет…. Всё та же мёртвая разбитая бетонная громада. А флага нет! Смотрю в бинокль. Нет, не ошибся. Пусто.

Вечером коротенькое сообщение по телефону с того берега: «Противник, подтянув резервы, выбил наши части с ГЭС №8 и потеснил назад».

А Лапкин не вернулся. (с. 210)

3.07) РУД. БЕРШАДСКИЙ , *ПОЧТИ ВСЯ ЖИЗНЬ*, СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, МОСКВА, 1980.

7) Руд. Бершадский , «Почти вся жизнь«, Советская Россия, Москва, 1980.

На «Пятачок» приезжал и писатель Рудольф Бершадский. В то время он служил в редакции газеты 8-ой армии, редакция находилась в Колтушах, непосредственно в здании института Павлова. Вот, как он вспоминает об этой командировке.

 

«Мне не стыдно вспоминать и сегодня, как я впервые отправился из Колтушей в Московскую Дубровку и что при этом испытал, потому что и тогда, на шестом месяце войны, я уже не впервые шел на передний край (да и не на первой войне воевал); мне уже и тогда было с чем сравнивать. Но я и сегодня повторю, что ничего страшнее Московской Дубровки я не видел ни раньше, ни позже.

Я отправился за интервью к командиру дивизии Андрееву, у которого в ту неделю был самый большой успех на пятачке: его дивизия сумела продвинуться вперёд на двести пятьдесят метров. Для пятачка это была грандиозная цифра! Сто двадцать активных штыков насчитывала тогда его дивизия.

Перед самой Невской Дубровкой простиралась большая прогалина. Воронки там налезали одна на другую. И всюду трупы. Разбросанные. Только у противоположного края прогалины кто-то аккуратно уложил несколько десятков их, обледенелых, в штабель.

Невская Дубровка – последний посёлок перед Невою и местонахождение главного штаба переправ на пятачок…. В штабе было надёжно: блиндаж в семь накатов, а брёвна – вяз и липа. И жар! Хорошо! В самодельную печку – большую бочку из-под бензина – дров совали не жалея. Все остатки бревенчатого когда-то посёлка кормили теперь одну печь.

Как трудно было оставлять такое убежище – пришлось…. Я, разморённый теплом и сладким дымом табака, сидел на корточках у стенки в штабе переправ, а надо было уже подниматься и выходить наружу, а там двигаться ещё дальше – к самой Неве, а потом через неё, в ад, в пекло – на пятачок.

Нева между Невской и Московской Дубровкой широкая – с полкилометра, все переправы под прямым прицельным огнём немцев, начиная от тяжёлой артиллерии и кончая ротными миномётами и снайперскими винтовками. Каждый вечер ко всем переправам грузовики и трактора доставляли какие только можно было найти и соорудить в Ленинграде плавучие средства: и понтоны, и моторные лодки, и баркасы, и спортивные яхты, и шлюпки из парков культуры и отдыха. К ночи из всех этих плавсредств образовывалась эскадра в семьдесят-восемьдесят наименований. Но уже к утру от неё опять не оставалось ничего. Враг всё пускал за ночь ко дну или выводил из строя.

Из людей на пятачке тоже никто не уцелевал больше нескольких суток.

Ровно к двум мы вышли на берег, и было почти тихо. Тяжёлая артиллерия не била, полковые миномёты тоже. Только изредка постукивали батальонные миномёты, да изредка немцы садили из пулемётов. Они ни на минуту не переставали навешивать над рекой мертвенного света ракеты на парашютах. А Нева была тёмная, широченная. И тяжёлый ледяной пар стлался над нею. Она должна была скоро стать.

С максимальной скоростью, по несколько человек сразу, мы забрались в катер, умостились на дне: так спокойнее, и теплее: в прижимку друг к другу. Отплыли. Где-то неподалёку чавкнули об воду пули. По нас ли? Случайные? Мы предпочли думать, что случайные. А если нет? Сидели, стараясь вжаться в самое днище катера….

… Но вот и тот берег! Пятачок!

Узенький пляж метров в шесть-восемь, затем крутая стена обрыва из серой, скользкой и насквозь промёрзшей и обледенелой глины. В обрыве, одна к другой, этажа в три, землянки. Это преимущественно медпункты, пункты боепитания, продовольственные склады – в общем, тылы. Вот они, значит, какие тут «тылы». Скользя, цепляясь кое-где руками за землю, вылез вслед за офицером связи по обрыву наверх и пробежал за ним метров пятьдесят; там НП дивизии. Ни за что не нашёл бы этого блиндажа в темноте сам. А днём на пятачке вообще не ходили.

Хотя и попал на НП дивизии сразу, но оказалось – не той, не андреевской. А до андреевской надо было пройти ещё метров триста. Вскоре подвернулся случайный попутчик, который довёл меня до НП Андреева.

Андреев принял корреспондента отлично: всегда приятно поделиться успехом! А замысел его наступления оказался совершенно верен: он решил бить немца не в лоб, а во фланг, по берегу, – нащупать стык меж его частями. При таком плане артиллерия и на нашем берегу могла с наибольшим эффектом поддержать андреевскую дивизию. Кроме того, участок, который он выбрал для своего наступления, был единственный, где немцы не имели укрытия: леса.

Я исписывал в блокноте страницу за страницей – в блиндаже было темновато, блокнот приходилось держать на коленях; записи получались как никогда размашистыми.

Атаку Андреев начал тоже по-своему: без артподготовки, решил взять немцев, что называется, на испуг. И добился намеченной цели: в первую минуту – самую главную – немцы растерялись.

Настроение у Андреева продолжало оставаться отличным. Он с удовольствием угостил меня водкой, шпротами. Усмехаясь, вспомнил – «специально для писателя», как сказал, – понравившийся ему эпизод. Во время боя один командир полка доложил ему:

- Товарищ Первый, немцы утаскивают своих раненых с местного кладбища.

- А зачем вы разрешаете им это? – ответил комдив. – Кладбище предназначается только для покойников. Понятно?

Обратной переправы мне пришлось ждать опять до темноты. Кончив интервьюировать Андреева, я провёл остаток ночи в частях его дивизии – далеко ходить не пришлось! Вернулся я в андреевский блиндаж уже на рассвете: отсыпаться (на пятачке все спали только днём). Почему-то страшно разболелась голова. Перемёрз что ли? Вышел из блиндажа глотнуть воздуха. Отошёл самое большее метра на два. Глаза ещё не видели со света – снаружи всё же было темновато. Но когда стал различать ясно, что вокруг (да и осветительная ракета вспыхнула), увидел, что стою рядом с трупом. Между тем, когда я пришёл из частей минут десять назад, его тут не было. Конечно, мы в блиндаже слышали разрыв, но разве можно было запомнить все разрывы? Не прямое попадание в тебя – и ладно. А что рядом, так они все рядом! От свежего воздуха головная боль постепенно утихла, и я замечательно прикорнул в углу андреевского блиндажа.

Обратно через Неву я переправлялся уже на настоящем корабле – понтоне, а не то, что сюда: в скорлупе. Когда я перебрался вновь на правый берег, я почувствовал себя как в доме отдыха. Когда дошёл до штаба переправы – как в санатории. А когда достиг траншейки, ведший в главный штаб переправ, то, встретив идущее мне навстречу подразделение с «максимом», выскочил наверх, чтобы их не задерживать. Чёрт возьми, ведь теперь я уже дома, совсем дома! Чего же мне опасаться?!» (стр. 102-110).

3.09) А. БЕЛОГОЛОВЦЕВ, *ЛЕГЕНДАРНЫЙ НЕВСКИЙ ПЛАЦДАРМ*, ПЕРМСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО, 1978.

Медсестра Ольга.

Книга имеет подзаголовок «Пермяки на защите Ленинграда», и посвящена, в основном, пермякам и другим уроженцам Урала, воевавшим под Ленинградом, в первую очередь на «Невском пятачке». Написано и про 330-й полк, про его последние дни. Она содержит воспоминания С.А. Блохина и А.М. Соколова, командира и начальника штаба этого полка. К сожалению, перепутаны инициалы Блохина: А.С. вместо С.А. Командир дивизии полковник Андреев упомянут в книге дважды. Один раз в воспоминаниях Сергея Алексеевича Блохина.

 

- Людей и пулемётов, – рассказывает С.А. Блохин, – было мало. Оставалось одно: расположить батальоны в линию. Часть окопов приходилось занимать трём-четырём бойцам с винтовками, чтобы иметь огневую связь. В некоторых местах отсутствовала даже зрительная связь.

Перед передним краем у нас не было никаких заграждений. Мы пытались заложить по линии фронта мины. Но это можно было сделать лишь незаметно для противника, а он и ночью просматривал весь район с помощью осветительных ракет. Каждый боец, замеченный фашистами, немедленно обстреливался из пулемётов трассирующими пулями. Второго эшелона в полку не было, его составляли штабные подразделения.

Полк вёл активную оборону. Перед командным пунктом вырыли окоп. Передвигаться по плацдарму можно было только ползком, а ночью – перебежками.

Мы многого не знали о противнике, поэтому командир дивизии полковник А.М. Андреев* приказал захватить «языка». Но ночные вылазки не увенчались успехом. Разведчиков обнаруживали и обстреливали из пулемётов. (Этот абзац отмечен на полях книги вертикальной чертой и галочками. К фамилии Андреев внизу страницы дана сноска – * А.М. Андреев ныне Герой Советского Союза, генерал-полковник в отставке.)

Командование продолжало настойчиво требовать «языка». Как выполнить приказ в столь сложных условиях?

Решили рыть подкоп. Наш план полковник одобрил. Копать начали от берега на правом фланге. Там за колючей проволокой находились неприятельские блиндажи и окоп с пулемётом. Рыли по ночам. Упорно долбили промёрзший грунт. Землю относили к берегу. На рытьё подкопа затратили примерно месяц. Когда доложили о готовности, стали думать, как выходить наверх. Ведь каждый квадратный сантиметр круглые сутки враг держит под неослабным наблюдением. Поэтому открывать люк нельзя: фашистские наблюдатели сразу засекут и обстреляют. Решили осуществить выход из подкопа путём взрыва. Так надёжнее, немцы подумают, что разорвался снаряд, не придадут значения.

Взорвали. Всё спокойно. Но когда разведчики выбежали из образовавшейся воронки, их обстреляли вражеские пулемёты. Выяснилось, что ошиблись в расчётах: не дорыли до проволоки несколько метров.

После этого случая фашисты стали следить за нашими позициями ещё настороженнее. В тот день они несколько раз атаковали передний край первого стрелкового батальона. Ничего не добившись, стали усиленно обстреливать командный пункт полка. Один снаряд разорвался у входа в землянку. От взрыва осел потолок, разрушился вход, погибло несколько человек. Люди какое-то время были оглушены. Первым пришёл в себя помощник начальника штаба старший лейтенант Делев. Вслед за ним выбрались остальные уцелевшие.

Трудно было с обеспечением бойцов боеприпасами и питанием. Иногда по несколько дней оставались без горячей пищи. Огня на «пятачке» разводить не было возможности: враг сразу засекал это место и подвергал ураганному обстрелу. Поэтому горячую пищу старались доставить с правого берега в термосах. Но это дорого нам обходилось. С наблюдательного пункта возле деревни Арбузово фашисты замечали и обстреливали даже одиночек. Для переброски гранат и патронов решили протянуть тросы с правого берега Невы на левый. С помощью такого троса кое-что удавалось по льду перетянуть на плацдарм. Но мешало большое количество ледяных торосов на поверхности реки.

Особенно трудно было доставлять продовольствие и всё остальное в первый батальон. Проползти туда невредимым удавалось далеко не каждому подносчику. Решили ночами рыть ход сообщения. Услышав стук кирок и лопат, гитлеровцы открывали огонь. Но солдаты продолжали работать. Тогда фашисты пускали в ход артиллерию и сравнивали траншеи с землёй.

Стали собирать трупы, которых на «пятачке» было много. Мёрзлые тела убитых врагов и погибших товарищей клали штабелями вдоль бровки. Враг вёл огонь по этим необычным штабелям, но разрушались они не сразу.

Тяжело было и тем бойцам, которые держали оборону в окопах. Противник был совсем рядом, он видел всё, что у нас делается, и не жалел боеприпасов, которых имел вдосталь. Мы исправляли разрушенные окопы по ночам. Это была изнурительная работа. Мёрзлая земля не поддавалась лопате, да и люди были сильно ослаблены бессонными ночами и голодом, наступившими морозами.

Строительного материала на левом берегу Невы не было. Поэтому землянок с перекрытием не делали. В окопах рыли ниши, в них укрывались от обстрелов, отдыхали, лёжа на холодной земле. Людей надо мыть. Было решено устроить на берегу, под кручей, землянку под баню. На правом берегу, в Невской Дубровке, нашли котёл, перетащили его через Неву. Пригодился.

Баню топили днём. Противник видел поднимающийся дым, открывал артиллерийский и миномётный огонь по берегу. Но баня, прикрываемая крутым берегом, была почти неуязвима.

А ночью, как ни светили ракеты, как ни плясали вокруг трассирующие разрывные пули, бойцы по очереди, группами добирались до столь желанной каждому бани. (стр. 122-124).

 

Это отрывок из воспоминаний Сергея Алексеевича Блохина. Целиком они, как я слышал, хранятся в музее «Пятачка» в доме культуры на Невской Дубровке.

Книга содержит также воспоминания майора Соколова А.М., начальника штаба 330-го полка, о последних днях «пятачка» и о том, как он раненый переплыл Неву в ледоход. Это, конечно, замечательный, героический эпизод, но, в отличие от записок Блохина, воспоминания Соколова много раз публиковались, они достаточно хорошо известны, и я их здесь не привожу. Тем более, что и Андрея Матвеевича в этот момент на Невской Дубровке уже не было. Приведу только самый конец, поскольку там упоминается Андрей Матвеевич, ошибочно, и поскольку они перекликаются с воспоминаниями И.М. Айзенштадта.

 

«Соколов преодолел несколько метров, потом попробовал встать на ноги, но тут же упал: силы иссякли, левая нога оказалась совершенно непослушной. До дороги, идущей по берегу у бумажного комбината, майор добрался ползком.

Заметив с вечера большое оживление на левом берегу, командир 86-й дивизии полковник А.М. Андреев выслал несколько офицеров на правый берег для наблюдения. В тот момент, когда Соколов выполз на дорогу, по ней проходил адъютант командира дивизии старший лейтенант И.М. Айзенштадт. Он-то и помог Александру Михайловичу добраться до штаба дивизии. (стр.135).

(К этому абзацу на полях книги Андрей Матвеевич поставил знак вопроса и написал: А.М. Андреев в этот период был зам. ком. 42 Армии в Пулково.). (Любопытно, что и эта поправка не совсем верна, на самом деле в этот период А.М. Андреев был заместителем командующего 23-й Армии на Карельском перешейке, с 8 апреля по 5 мая 1942 года. Заместителем командующего 42-й армии он был назначен только 6 мая 1942 года. А 86-й дивизией в этот момент командовал бывший зам. командира дивизии подполковник Дементьев И.И.)